Орторексия

Орторексия – одно из расстройств пищевого поведения, проявляющееся в сверхценной значимости т.н. «правильного питания» и «здоровых продуктов». На сегодняшний день предлагаются (и все шире используюся в клинической практике) названия «нервная орторексия», «нервно-психическая орторексия», «нейрогенная орторексия», «orthorexia nervosa». Последний термин не столько точен, сколько умышленно подобран по созвучию  с устоявшимися названиями других распространенных расстройств питания: anorexia nervosa и bulimia nervosa. Однако орторексия, в отличие от анорексии и булимии, пока не является официальным диагнозом и не включена в унифицированные международные классификаторы болезней, поскольку к настоящему времени нет единого мнения касательно этиопатогенеза, критериев диагностики и, вообще, сути этого состояния.

Термин и первое достаточно подробное обоснование клинической концепции орторексии (как самостоятельного расстройства пищевого поведения) принадлежат Стивену Брэтману (1997), – американскому врачу, который в свое время сам прошел через фанатичное увлечение здоровой пищей, обнаружив и осознав в конце концов, что это «увлечение» приносит здоровью, настроению и общему качеству жизни гораздо больше вреда, чем пользы. Заслуга данного автора в плане озвучивания проблемы и перевода ее в клиническую плоскость несомненна, и вполне возможно даже, что со временем нервную орторексию станут синонимически называть болезнью Брэтмана.

Однако в научно-популярных и околомедицинских источниках обстоятельства появления этого диагноза, одного из самых «молодых» и еще не утвержденного в современной нозологии, зачастую преподносятся как история, написанная одним автором. Будь это так, орторексия осталась бы частным теоретико-методологическим вопросом в публикации, известной лишь узкому кругу специалистов. Однако к концу ХХ века данная проблема не только уже существовала, но по своей распространенности и медико-социальной значимости становилась все более серьезной: с ней сталкивались врачи различного профиля (диетологи, терапевты, психологи, гастроэнтерологи и пр.); она и раньше упоминалась в публикациях, пусть даже с использованием другой лексики, – хотя первое «прицельное», подробное и аргументированное исследование принадлежит, повторим, именно Брэтману.

Предложенные им термин и подход к пониманию этого феномена («нездоровая фиксация на здоровом питании») были подхвачены международным медицинским сообществом и стали известны уже и за пределами медицины, поскольку пришло, видимо, время говорить о некоторых внешне «здоровых» вариантах жизненного стиля не в пропагандистском, а в клиническом ракурсе.

Эпидемиологических данных, которые можно было бы считать достаточно репрезентативными и надежными, на данный момент нет.

Вполне очевидным является то, что нервная орторексия – болезнь действительно новая; это одна из т.н. болезней цивилизации, и в развитых странах она распространена неизмеримо больше, чем в беднейших. Целые регионы могут страдать как от голода, так и от «кризисов перепроизводства», но орторексия могла возникнуть лишь в условиях, когда у понятий «здоровая еда», «экологически чистые продукты» или, скажем, «органическая пища» появились антонимы.

Этиопатогенез нервной орторексии остается пока неясным. Большинство специалистов (из тех, кто в целом разделяет представление об орторексии как о болезни) склонно рассматривать это расстройство как один из вариантов невроза навязчивости, поскольку не контролируемая волей фиксация на какой-либо сверхценной доминанте присуща именно обсессивно-компульсивным расстройствам. Некоторые авторы настроены более скептически и вообще относят орторексию не к медицинским, а к социологическим или социопсихологическим проблемам, отмечая ее сходство с более ранними витаминоманией, глютенофобией или, скажем, «войной с плохим холестерином» (см. «Ожирение»).

Действительно, в любом обществе всегда присутствует определенная доля «интересующихся» и притом высоко гипнабельных (внушаемых) людей, которые легко становятся жертвами массовой истерии вокруг любой новой идеи, сколь бы бредовой та ни была; впрочем, нередко даже изначально здравые идеи гиперболизируются и извращаются их «проповедниками» до такой степени, что приводят к прямо противоположным результатам. Следует учитывать, действительно, что в социальных сетях вопросы питания, здоровья, лишнего веса входят в число наиболее обсуждаемых тем, но при этом информация черпается, в основном, из источников, очень далеких от научной объективности.

Кроме того, «нездоровые» или даже опасные субстанции, стилизованные под продукты питания, на самом деле преобладают на полках магазинов и супермаркетов. В таких условиях нет ничего удивительного в том, что очень многие люди ищут любые возможности сохранить здоровье себе и своим семьям, – и часть из них, утрачивая чувство меры и рациональность мышления, переходит ту грань, за которой стремление к здоровью само по себе становится болезнью. По аналогии с другими, гораздо более изученными расстройствами пищевого поведения можно предполагать также, что в каком-то незначительном проценте случаев орторектические построения «вплетаются в бред» при наличии уже имеющегося психического заболевания и относятся уже не к невротическому, а к психотическому уровню.

В продолжение предыдущего абзаца сошлемся на разъяснения Урсулы Филпот, главы Британской диетологической ассоциации: люди, страдающие нервной орторексией, отличаются от булимиков и аноректиков в первую очередь тем, что сверхценной значимостью для них обладает качество пищи, а не ее количество; поэтому рацион подбирается и «очищается от всего лишнего» в соответствии с чисто субъективными представлениями о том, что является здоровой и правильно приготовленной пищей, а что – нет. Эти представления обычно плохо (или вообще не) согласуются с естественной потребностью человеческого организма в сбалансированном питании, что и приводит к различным соматическим нарушениям, развивающимся вследствие дефицита микроэлементов, витаминов и других незаменимых нутриентов (иногда опасный дефицит одних необходимых веществ сочетается с не менее опасным избытком других).

Людям в состоянии орторексии присуща фанатичная вера в какую-либо диету, – при этом первоначальная «пищевая религия» может вдруг смениться совершенно другой, но исповедуемой столь же истово. Вообще, у окружающих зачастую возникает ощущение, что такой человек является активным членом какой-то тоталитарной секты. Он готов часами отстаивать свои воззрения (пытаясь обратить в ту же веру собеседника, а заодно лишний раз убедить в своей правоте самого себя); с трудом переключается и/или сразу теряет интерес к любым другим темам для разговора; значительную часть времени, сил и общей активности затрачивает на обеспечение и соблюдение понятных только «избранным» ритуалов; панически боится нарушить любой из «принципов здорового питания». Под привычными (и не очень правдоподобными) улыбками, жизнерадостными уверениями в прекрасном самочувствии, бодрости тела и ясности духа, – во многих случаях скрывается депрессия, не говоря уже о постепенно прогрессирующих дисфункциях со стороны желудочно-кишечного тракта, сердечно-сосудистой и нервной системы, почек, кожи, волос и т.д.

Безусловно, нервной орторексией страдает далеко не каждый человек, стремящийся к разумной осторожности, умеренности и здравомыслию в собственном рационе (к чему Лахта Клиника призывает чуть ли не во всех своих текстах). Однако в тех случаях, когда «здоровое» питание негативно сказывается на самочувствии, эмоциональном фоне, социальном функционировании, общем качестве и свободе жизни, – это однозначно болезнь.

Как показано выше, концепция нервной орторексии пока находится на стадии формирования; общепринятая система диагностических критериев, которая позволяла бы надежно идентифицировать это расстройство и отграничивать его от других расстройств пищевого поведения, еще не разработана. Первые попытки создать психодиагностический инструментарий в виде, например, опросников не увенчался успехом (да и не мог увенчаться: такой подход уже давно всем привычен и первым приходит на ум, однако реальная его эффективность невелика).

Поэтому врачу общего или более узкого профиля, сталкивающемуся с интуитивно понятной проблемой анорексии, приходится очень осторожно собирать анамнез и жалобы, оценивать аффективную насыщенность суждений, сопоставлять все это с результатами объективного обследования, – и руководствоваться общими принципами, изложенными в предыдущем пункте.

Расстройства пищевого поведения, и орторексия в том числе, с трудом поддаются лечению, требуя значительных затрат времени, комплексного подхода, терпения, упорства и, – обязательно, – осознанно-союзнического отношения со стороны пациента. Как правило, необходима нормализация образа жизни, внутрисемейных отношений, микросоциальной обстановки вокруг больного. В плане психокоррекции наилучшие результаты обнаруживает, согласно специальной литературе, когнитивно-поведенческая терапия. Рассчитывать на то, что орторексия «пройдет сама», по-видимому, не приходится; напротив, имеются данные о повышенном риске трансформации этого расстройства в булимию или значительно более опасную анорексию.

Успевшие развиться соматические нарушения либо редуцируются по мере постепенной нормализации рациона в сторону полноценного и достаточно разнообразного питания, либо корригируются назначениями соответствующего профильного специалиста.