Сегодняшнее обыденное выражение «сходить сделать УЗИ» семантически очень отличается от позднесоветского ритуала «попасть на Алоку». Само слово «Aloka» мало кем воспринималось как название японской фирмы, а о том, что это славное имя даже не является японским, у нас вообще знали единицы. Впрочем, нам это было совершенно неважно. Важно было договориться с кем надо, дождаться своей очереди, взять за руку и отвести на Алоку жену, дочь или внучку: абсолютное большинство показаний к УЗИ на тот момент составляли случаи проблемной беременности. И долго еще «Алока» оставалась именем нарицательным, – возможно, как ни в одной другой стране соответствуя своему значению на санскрите: луч надежды.

Получилось так, что экспортно-импортная компания с почти русским названием, – «Iskra Industry Co. Ltd», – созданная в 1960 году мудрым японцем С.Исикавой для торговли с коммунистическими странами, стала нашим основным партнером в контактах с Японией. В результате к концу 1980-х годов продукция «Aloka Co.» составляла до 80-90% всех медицинских ультразвуковых сканеров в СССР. Некоторые из этих устройств надежно и полезно работают до сих пор. Это при том, что изначально, еще в 30-е годы, компания-прародительница «Алоки» стремилась разработать аппарат для лечения, а не для диагностики.

Вообще, история приручения ультразвука медициной длинна и запутанна, как неторопливый детектив. Кто-то заинтересовался странными повадками летучих мышей, – и к концу ХVIII века люди уже знали, что способность ориентироваться в полной темноте связана у рукокрылых именно со слухом, а не со зрением. Кто-то создавал физическую и математическую теории звука как волнового процесса. Кто-то погружал в Женевское озеро большой колокол, чтобы измерить скорость распространения звуковых колебаний в воде. Кто-то впервые синтезировал звук настолько высокой частоты, что при достаточной мощности он оказалась неслышимым человеческому уху, и с этой первой сверхвысокой ноты начался наш гимн ультразвуку. Кто-то в конце девятнадцатого века в перерывах между исследованиями радиоактивности заодно открыл и исследовал пьезоэлектрический эффект, а кто-то в начале беспокойного века двадцатого уже разрабатывал первые навигационные и рыболовецкие сонары, ультразвуковые металлодетекторы и дефектоскопы. Имена этих выдающихся людей всемирно известны, они вошли в историю науки: ботаник, зоолог и физик, рыцарь ордена иезуитов Л.Спалланцани; лорд Рэйли, а по совместительству физик и математик сэр Дж.У.Стратт; инженер-физик Ж.-Д.Колладен и математик Ж.Ш.Ф.Штурм; кузен Ч.Дарвина сэр Ф.Гальтон, разносторонний в своих трудах и открытиях, как сам Леонардо; неутомимые братья Ж. и П. Кюри; наши соотечественники К.Чиловский и С.Я.Соколов; француз П.Ланжевен и многие, многие другие.

В каких только областях сегодня не применяется ультразвук! – и практически с самого начала предпринимались попытки поставить его на службу медицине. Первые диагностические эхолокаторы были огромны, пациента приходилось почти полностью помещать в воду, а регистрируемые «картинки» (точнее, кривые на координатной плоскости) больше походили на графики сейсмических сотрясений, чем на ставшие нам позднее привычными серые секторы на компактном экранчике, где врач ухитряется разглядеть сердцебиение плода или опасную кисту в яичнике. Несмотря на все несовершенства, к середине ХХ века и гинекологи, и нейрохирурги, и онкологи проявляли пристальное внимание к ультразвуковой диагностике; она позволяла увидеть незримое и уже тогда нередко спасала жизни. В различные периоды и в разных странах «отцами УЗИ» называли многих (от целых компаний-производителей до отдельных физиков и врачей), но все-таки у этой технологии «отцов» оказалось слишком уж много, и присудить, скажем, Нобелевскую премию кому-то одному или какой-то группе исследователей (как это было с создателями КТ и МРТ) не представлялось возможным: это означало бы умалить неоценимый вклад всех прочих пионеров и лидеров Великой ультразвуковой революции. А диагностическая технология УЗИ, – или, в международной медицинской терминологии, ультрасонография, – безусловно, заслуживает Нобелевской премии ничуть не меньше, чем томографическая методология.

Ультрасонография как идея – проста и гениальна. В любых средах ультразвуковой акустический импульс претерпевает одни и те же трансформации, только в разных пропорциях: частично отражается, частично поглощается и частично проходит насквозь, вглубь. На стыках различных сред (например, на границах между внутренним пространством и стенками полого органа, между мышечной и костной тканями, между опухолью и здоровой паренхимой, и т.д.) создается эхолокационный контраст, поскольку проницаемость тканей для ультразвука существенно отличается – подобно тому, как неодинакова она для рентгеновского излучения. Научившись улавливать, измерять, интерпретировать и, главное, визуализировать этот контраст, то есть делать его видимым, мы получим неинвазивный, неповреждающий метод «просвечивания».

Реализовать этот простой принцип оказалось, однако, очень и очень непросто. Ультразвук стал истинно «ручным» лишь в 1960-е годы, когда ультразвуковой генератор и приемник отраженных акустических волн удалось совместить в одном малогабаритном и удобном устройстве – т.н. трансдьюсере, – небольшом цилиндре, который врач отныне стал держать в руках, прикладывая функциональным торцом к коже пациента, покрытой специальным звукопроводящим гелем. К настоящему времени «алока» невероятно усложнилась и приобрела столь же невероятные диагностические возможности. Применяются секторальные, конвексные, трехмерные, мультимодальные, эластографические, векторно-картирующие, сверхширокополосные (и уже не пьезоэлектрические) датчики CMUT, триплексно-допплеровские («сосудистые») и бог весть какие еще системы; в отдельные области выделилась эхокардиография и УЗИ-контроль хирургических операций, в т.ч. робот-ассистированных; доступ к диагностируемым висцеральным пространствам сегодня обеспечивается не только через кожу, но и через естественные отверстия человеческого организма; кроме того, ультразвук широко применяется как анальгетик, как противовоспалительное средство, как скальпель… И уже не осталось, пожалуй, ни одной области медицины, которая могла бы обойтись без УЗИ, то есть ультразвукового исследования.

У каждого из методов визуализирующей диагностики, – классической рентгенографии, КТ, МРТ, ПЭТ, УЗИ, – есть, конечно, свои достоинства и недостатки. В одних случаях наиболее информативна магнитно-резонансная томография, в других ничто не сравнится, скажем, с ангиографическим режимом МСКТ, в третьих вполне достаточно «старого доброго» рентгена в его современных микродозовых модификациях. И все же есть у УЗИ одно поразительное свойство, которое и делает этот метод уникальным и незаменимым – пусть даже на фоне более точных (пока) и более «зрячих» конкурирующих методов. Ультразвук безвреден.

Лишь инженер-специалист в области медтехники может себе представить, какому жесткому (чтоб не сказать – жестокому) контролю подвергается любое серийно выпускаемое устройство на международном рынке. Иначе нельзя. Измеряется, лимитируется, нормируется и контролируется буквально всё: ионизирующее излучение, вибрация, напряженность электромагнитного поля, статическое электричество, уровень шума и десятки других параметров. Любые побочные эффекты или нежелательные последствия, даже сугубо гипотетически связанные с воздействием диагностической аппаратуры, расследуются не менее тщательно, чем самое загадочное и дерзкое преступление. Результаты этих расследований перепроверяются, публикуются, обсуждаются, учитываются ключевыми международными и национальными организациями здравоохранения. Ультразвуковые технологии, их потенциальные вредности и риски подвергаются широкомасштабным поперечно-срезовым и лонгитюдным исследованиям (гистологическим, медико-генетическим и т.д.) уже в течение многих десятилетий. И нигде в мире достоверные вредоносные последствия ультрасонографической диагностики пока не обнаружены – ни непосредственные, ни тератогенные, ни мутагенные (опасные для плода или для будущих поколений). И поэтому УЗИ до сих пор остается единственным высокотехнологичным методом, практически не имеющим противопоказаний и разрешенным к многократному обследованию беременных, новорожденных, кардиологических, онкологических, облученных и многих других категорий пациентов, для которых иные методы противопоказаны или крайне нежелательны.

И бренд, и сама компания «Aloka» уже стали достоянием истории. Вернее, не столько истории, сколько гиганта «Hitachi», который несколько лет назад их окончательно поглотил как гораздо более могущественный и конкурентоспособный игрок. Однако и ему уже не стать ни единоличным лидером, ни монополистом на этом рынке. Нам это только на пользу: происходит медленная, но, по-видимому, неуклонная конвергенция, – взаимопроникновение, взаимозаимствование и, в какой-то степени, слияние различных диагностических методологий, которые изначально базировались на совершенно разных физических принципах. Во многом этому способствует непрекращающийся прогресс вычислительных мощностей человечества. Уже никого не удивляют, скажем, ультразвуковые 3D-сканеры высокого разрешения, которые в реальном времени успевают просчитать (а эта задача математически очень сложна) и выдать на экран подробно детализированную цветную картинку «в объеме». Можно не сомневаться в том, что в обозримом будущем появится полнофункциональная и высокоточная ультразвуковая томография (УЗТ).

«Обычные» же УЗИ-аппараты сегодня стали непременным и необходимым инструментом диагностики. По крайней мере, в Лахта Клинике они стоят не в каком-то одном отдельно взятом, перегруженном и труднодоступном «кабинете УЗИ», а везде, где они нужны каждый день – в профильных кабинетах гинеколога, гастроэнтеролога и других специалистов. Это норма, это современная медицина и наше ее понимание, наше следование классической традиции: как много в этом ультразвуке для сердца