Ежегодно, ежемесячно, ежедневно, ежеминутно в мире публикуются отчеты о научных исследованиях и разработках. Суммарные объемы этих материалов уже сейчас колоссальны, они не поддаются ни мониторингу, ни даже просто учету, – но продолжают увеличиваться по экспоненте.
Что касается реальной значимости новой научной информации, то она, мягко говоря, очень разная, – от нулевой или даже вредоносной (если, к примеру, публикуется фиктивная или подтасованная информация) до глобальной и судьбоносной буквально для всего человечества.
Сложность даже не в том, чтобы отследить максимально возможное количество публикаций, – пусть даже только тех, что появляются в самых авторитетных изданиях, входящих в международные цитируемые базы знаний, – а в том, чтобы не ошибиться в оценке значимости. Какая-то внешне пустяковая статья вполне может однажды перевернуть мир, а дорогостоящая, широко разрекламированная и анонсированная разработка – закончиться ничем.
В общем, Нобелевскому комитету не позавидуешь. Это очень закрытая организация, и, наверное, так и должно быть. К проверке заявок на номинацию и к отбору кандидатов на вручение ежегодной высшей научной премии мира привлекаются тысячи экспертов по всему миру. Эту кропотливую, кошмарную по трудоемкости работу мы не видим, мы только поздравляем тех, кто заслужил Нобелевскую.
И почти всегда возникает множество вопросов примерно такого рода: а почему не дали тому-то? Почему присудили этой группе, а не той? Почему наградили именно вот этих авторов, хотя у вон тех, кажется, результаты помощнее-то будут, помощнее…
Смиренно заметим: Нобелевскому комитету виднее. Там тоже люди, там тоже могут ошибаться, но члены комиссии по присуждению Нобелевской уж точно способны в деталях аргументировать свои решения, и, надо признать, там обычно учитывается на порядки больше факторов, чем видно нам.
Сейчас, конечно, в центре внимания остается пандемия коронавирусной болезни. Но жизнь-то продолжается, и продолжается наука, и надо периодически оглядываться назад, – чтобы не упустить чего-то такого, что соответствует Нобелевским критериям.
Если ограничиться только теми изобретениями и открытиями, что каким-то образом касаются медицины, – какие же решения приняты в году 2020?
1. Мы в своих материалах (и особенно – в ленте новостей) все чаще ссылаемся на метод CRISPR/Cas9. Это технология редактирования генома, – своеобразные «генетические ножницы», позволяющие в нужном месте разрезать, вклеивать… в общем, генетически модифицировать. Не всегда это занятие достойно осуждения. CRISPR/Cas9 – это потенциальное спасение для многих и многих людей с тяжелейшими неизлечимыми болезнями; это та самая генетическая терапия, о которой пока пишут только как о ближайшей перспективе. Она чрезвычайно нужна, такая терапия. А метод, о котором мы говорим, достаточно прост (по меркам генной инженерии, разумеется) и очень эффективен. Он делает генетическую терапию возможной. Вряд ли нам, неспециалистам, многое прояснит расшифровка аббревиатуры CRISPR. Ну, допустим, вчитаемся мы: Clustered Regularly Interspaced Short Palindromic Repeats (короткие палиндромные повторы, регулярно расположенные группами). Все равно как-то не очень понятно.
А вот Нобелевскому комитету очень даже понятно. Развитие CRISPR, цитируем, «…оказало революционное влияние на науку о жизни, вносит свой вклад в новые методы лечения рака и может воплотить мечту о лечении наследственных болезней». А также, добавим, мечту о лечении ВИЧ, сахарного диабета, шизофрении и многих других заболеваний. Это только если говорить о медицине и не вспоминать, скажем, сельское хозяйство.
Технология CRISPR появилась всего восемь лет назад. Сегодня, в 2020 году, за открытие и развитие этого метода две женщины получили Нобелевскую премию в области химии. Такого не бывало ни разу с момента учреждения Премии, но Шведская Королевская академия наук умеет быть справедливой. От всей души поздравляем биохимика Дженнифер Дудну (США) и микробиолога Эмманюэль Шарпантье (Франция).
Браво! Трижды браво!
2. Опять же, на нашем сайте размещены достаточно подробные материалы, посвященные гепатовирусам, – вирусам, которые вызывают воспаления печеночной паренхимы. Это всегда опасно, а в некоторых вариантах – смертельно. Чтобы полностью понять и всем сердцем согласиться с решением Нобелевского комитета, рекомендуем обратиться к статье «Гепатит С». Изучение этого «тихого убийцы» имеет свою историю. Вирусолог Харви Олтер (США) со своей группой в 1970-х годах опубликовали ряд работ, доказавших вирусную природу этого гепатита. В 1989 году канадец Майкл Хофтон расшифровал геном вируса. Затем американец Чарльз Райс исследовал патогенез гепатита С и открыл дорогу к разработке высокочувствительных тестов.
В результате, как не мог не увидеть Нобелевский комитет, «были спасены миллионы жизней во всем мире».
Х.Олтер, М.Хофтон и Ч.Райс получили премию в области физиологии и медицины.
Браво!
…И сколько бы мы ни ругали современных врачей (к сожалению, у нас частенько есть на то основания), но иногда, разнообразия ради, надо и отдать должное. Все-таки современная медицина – это очень сильная наука, и она отнюдь не стоит на месте. Вот прямо сейчас где-то ведутся разработки, исследования, обоснования, испытания, – о которых мы потом прочитаем в решении Нобелевского комитета. Прочитаем и скажем всего два слова: браво и спасибо.
