Медицинские мифы. Одиннадцать психиатрических мифов

Феномен стигматизации (тенденция к навешиванию социально-неодобряемых ярлыков, иррациональному осуждению, избеганию и отвержению определенной категории людей – прим. Лахта Клиники) уходит корнями в глубокую древность, – когда заболевания психики трактовались как «покарание за грехи», «вселение злых духов» и т.п. В современном обществе эта тенденция по-прежнему очень сильна и живуча. Эффективным средством преодоления предрассудков является знание, осведомленность или, как принято сейчас говорить, информированность. Но главное здесь – искреннее стремление разобраться и понять. Поэтому попробуем повнимательнее присмотреться к одиннадцати наиболее распространенным заблуждениям, связанным с психическим здоровьем и психическими расстройствами.

Даже до пандемии COVID-19 это утверждение было ошибочным. Сегодня же оно отстоит дальше от истины, чем когда бы то ни было.

В 2001 году Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) предполагала, что каждый четвертый человек на земном шаре в течение жизни хотя бы однажды переживет психическое и/или неврологическое расстройство.

В настоящее время такими расстройствами страдают на земном шаре по меньшей мере 450 миллионов человек. Согласно оценкам ВОЗ, психические заболевания по частоте встречаемости «относятся к лидирующим причинам нездоровья и инвалидности в мире». Наиболее массовым расстройством психики выступает депрессия, глобальная распространенность которой в 2017 году оценивалась на уровне 264 миллионов человек. В Соединенных Штатах число лиц, страдающих клинически значимой депрессией, за время пандемии утроилось, и теперь оно составляет четверть всего взрослого населения страны. Менее распространенным, но не менее социально-значимым является генерализованное тревожное расстройство, которое выявляется у 6.8 миллионов американцев, т.е. у троих из каждой сотни. И это, заметим, лишь два диагноза из огромного спектра известных медицине заболеваний психики.

авляющими которого являются ускоренное сердцебиение и ощущение неконтролируемого ужаса перед стремительно приближающейся неотвратимой смертью. Фактически же такие приступы не связаны напрямую с летальностью. Проще говоря, до сих пор не случалось ни разу, чтобы человек умер непосредственно от панической атаки.

Необходимо отметить, вместе с тем, что подверженные паническим атакам люди в минуты возможного психомоторного возбуждения чаще других становятся жертвами несчастных случаев. Поэтому всем, кто знает за собой такую предрасположенность и/или ощущает приближение приступа, разумнее всего переждать его в каком-либо безопасном месте – это сведет риск к нулю.

Старый, но весьма живучий миф заключается в том, что люди с проблемной психикой не способны сохранить за собой рабочее место и оставаться эффективным членом команды. Абсолютная чепуха.

Правда в том, что при наличии действительно тяжелых нарушений психической деятельности человеку может быть сложно или недоступно регулярное выполнение функциональных обязанностей. Такие ситуации и впрямь встречаются редко (см. п.1); они достаточно очевидны и решаются путем госпитализации, – но недопустимо прибегать к дискриминации в какой бы то ни было форме, например, «на всякий случай» увольнять человека или «заранее» переводить на менее ответственную позицию. Подавляющее большинство людей с психическими расстройствами составляют столь же продуктивные работники, как и лица со здоровой психикой.

В 2014 году в США были опубликованы результаты специального исследования, объектом которого выступала зависимость трудоустроенности от характера психопатологии. Как и следовало ожидать, авторы обнаружили, что в этой категории населения «…уровень занятости снижался в зависимости от тяжести нарушений психического здоровья».

Однако было установлено и то, что 54.5% (т.е. больше половины) людей с тяжелыми заболеваниями психики являются трудоспособными и имеют работу, – в сравнении с 79.5% психически здоровых лиц, 68.8% людей с легкими расстройствами и 62.7% лиц с психическими нарушениями средней тяжести.

Что касается дополнительного влияния возрастного фактора, то разрыв между категориями лиц с расстройствами психики и психически здоровыми людьми расширялся по мере возрастания среднего возраста обследованных выборок. Так, среди людей в возрасте 18-25 лет разница в доле трудоустроенных составляла всего 1%, тогда как в возрастной категории 50-64 года это различие достигало уже 21%.

Это примерно так же верно, как утверждать, будто признаком слабости является перелом ноги.

Давно пора понять, что психическое расстройство – это именно болезнь, а не скверный характер. И люди, например, с депрессией не могут вот так просто «взять себя в руки и избавиться от нее», подобно тому как невозможно одним лишь усилием воли вылечиться от диабета, псориаза и т.д.

Верно несколько иное утверждение: борьба с психическим расстройством действительно может отнимать много сил. Но капитулировать не стоит в любом случае.

Существует огромная разница между тщательно разработанной, продуманной, структурированной клинической беседой, проводимой профессиональным психотерапевтом, и «задушевными разговорами» с близкими друзьями. В определенной степени помогает, конечно, и второе, однако квалифицированный опытный специалист решает проблемы гораздо эффективнее, поскольку его методы конструктивны, обоснованы и проверены практикой.

Кроме того, далеко не каждый способен полностью раскрыться даже перед лучшим другом или ближайшими родственниками. В сравнении с обычными неформальными посиделками профессиональная психотерапия потому и нужна, что она гарантирует конфиденциальность, объективность и индивидуальную ориентированность, – что, как правило, не могут обеспечить пациенту его приятели или члены семьи.

Можно привести еще много аргументов в пользу профессиональной помощи, однако здесь и так все достаточно очевидно. Мы ведь не ходим оперироваться по поводу аппендицита к другу-программисту или племяннику-столяру?

Нарушения психики вовсе не обязательно развиваются с «пожизненной гарантией». Это очень индивидуально: одни люди могут, например, переживать периодические приступы, в интермиссиях между которыми ничем не выделяются из своего окружения, другие ведут привычный образ жизни и обеспечивают ее качество благодаря поддерживающей лекарственной или немедикаментозной терапии, и т.д. В некоторых случаях, действительно, у человека нет полной уверенности в излечении от психического расстройства, а у иных пациентов с течением времени симптоматика может усугубляться.

Однако выводом из сказанного должно стать то, что большинству пациентов удается восстановить свое состояние до преморбидного (доболезненного) уровня. Именно это следует взять на заметку.

Кроме того, необходимо учитывать, что понятие «выздоровление» для разных людей может существенно отличаться по смыслу. Если для одних выздороветь означает вернуться в точности к тому же образу жизни, какой они вели до появления первых симптомов, то другие считают вполне достаточным смягчить симптоматику и обеспечить удовлетворительное качество жизни, как бы сильно эта жизнь ни отличалась от жизни до болезни.

Специалисты, сотрудничающие с некоммерческой общественной организацией Mental Health America, поясняют:

«Выздоровление от заболеваний психики подразумевает не только улучшение самочувствия, но и возвращение к полноценной, приносящей удовлетворение жизни. Многие пациенты признают, что их путь к восстановлению не был прямым и ровным. Скорее, это дорога взлетов и падений, неудач и новых открытий. Иногда это требует долгого времени, но изменения к лучшему могут произойти на любом участке пути».

Неверно. Эксперты рассматривают наркотическую зависимость как хроническое заболевание.

Одна из статей, опубликованных в «Addictive Behaviors Reports», была посвящена результатам лонгитюдного изучения взаимосвязей между силой воли и преодолением зависимости. В ходе исследования было установлено, что сама по себе сила воли не является решающим фактором в этом сложном процессе: «Люди со сформированной зависимостью вовсе не казались нам безвольными; выздоровление зависело большей частью от того, какие конкретно стратегии были выработаны для контроля средовых факторов, а при правильном выборе стратегии ее реализация, возможно, и не потребует от человека особой силы воли».

Это – миф, обусловленный отчасти произведениями искусства, отчасти самим термином «шизофрения» (в переводе с древнегреческого он дословно означает «расщепленное мышление»). Термин был предложен в 1908 году видным швейцарским психиатром Ойгеном Блейлером, который тем самым стремился «…подчеркнуть мыслительную и поведенческую дезинтеграцию как ключевой компонент расстройства». Согласно материалам ВОЗ, шизофрения «характеризуется искажениями мышления, восприятия, эмоциональных реакций, речи, самоощущения, поведения. Эти искажения могут включать также галлюцинации и бредовые идеи».

Шизофрению не следует путать с диссоциативным расстройством личности и другими личностными, характерологическими, аффективными расстройствами.

В обществе существует стереотип, согласно которому нарушения пищевого поведения – исключительная прерогатива молодых, белых и притом достаточно обеспеченных женщин. В действительности же такое расстройство может развиться у кого угодно.

Проведено, в частности, исследование демографии пищевых психических расстройств за десятилетний период, – и обнаружены существенные сдвиги по сравнению с предыдущими данными такого рода. Наиболее значительное нарастание встречаемости наблюдается среди мужчин, лиц с низким уровнем дохода и людей старше 45 лет.

Согласно другой публикации, на долю лиц мужского пола в настоящее время приходится 10-25% в общем объеме случаев нервно-психической анорексии и булимии, а также 25% случаев компульсивного переедания.

Этот миф весьма опасен, поскольку на самом деле расстройства пищевого поведения относятся к серьезным нарушениям психики, которые в отдельных случаях могут быть даже фатальными.

Этот предрассудок не имеет никакого отношения к реальному положению дел. К счастью, мир становится более информированным в отношении психиатрии и психических болезней, и такие предубеждения в общественном сознании постепенно отмирают. Практически никто из пациентов, страдающих даже наиболее серьезными расстройствами (например, той же шизофренией), не склонен к насилию и агрессии. Проблема здесь в том, что единичные «резонансные» эпизоды подобного рода иногда все-таки случаются, и если виновником оказывается психически больной человек, этому факту в СМИ, литературе, кинематографе уделяется особое (и чаще всего абсолютно некомпетентное) внимание, – неизмеримо большее, чем случаям насилия или агрессии со стороны здоровых лиц, – что и создает иллюзию агрессивности душевнобольных вообще. Специалисты в области социальной психиатрии всеми силами противодействуют данному эффекту, поскольку люди с психическими расстройствами во много раз чаще становятся жертвами преступлений и насилия, чем виновниками, и намного более склонны к аутоагрессии, чем к агрессии, направленной на других.

В столь авторитетном источнике, как журнал The Lancet, был опубликован комментарий сэра Грэма Торникрофта, профессора общественной психиатрии из Лондонского Королевского колледжа: «Да, при некоторых видах психических расстройств человек может проявлять агрессивность, повышенную в сравнении с общим уровнем насилия в популяции. Приходится признать, что этот факт очень неудобен и дискомфортен для системы охраны психического здоровья, – в частности, для тех, кто работает в секторе связей с общественностью». Но далее профессор Г.Торникрофт подробно разбирает этот сложный феномен, обращая внимание на фактическую редкость и незначимость доли таких случаев в общем потоке регистрируемого насилия; напоминает о том, что в структуре психиатрической заболеваемости безраздельно доминируют депрессивные и тревожные расстройства, с которыми пациенты представляют угрозу разве что для самих себя; рассматривает статистические данные, согласно которым большинство агрессивных душевнобольных на самом деле страдает «тройной патологией», – помимо собственно болезни, у них обнаруживается также зависимость от какого-либо психоактивного вещества и признаки антисоциального расстройства личности.

В заключение сделаем акцент на том факте, что заболевания и расстройства психики, при всей их распространенности и специфике, сегодня успешно поддаются лечению. Терапевтические возможности современной психиатрии достаточно велики и разнообразны, средства эффективны и при этом этичны, поэтому нездоровое отношение общества ко всей этой сфере давно пора менять. Безусловно, многое уже изменилось за последние десятилетия, но остается еще немало мифов и стигм, которые необходимо устранять совместными усилиями.